Анна Одувалова - Изумрудное сердце [СИ]

Мертвое тело, само по себе лишено жизненной энергии. Душа, конечно, обладает своей собственной, но ее не достаточно для того, чтобы поддерживать полноценную жизнь. При создании зомби, маги используют простейшие накопители энергии, позволяющие мертвому телу передвигаться и существовать какое-то время. Если некромант желает умного и долговечного слугу, мертвое тело соединяют в одно целое с энергетически сильной душой мага и получают практически живого человека, которого предварительно связывают мощным подчиняющим заклятием. Это заклятие можно наложить и на живого, но случается такое редко. Живой должен дать согласие, а вот мертвеца, заключенного в пентаграмму можно принудить. После воскрешения, опутанный чужой силой пленник не имеет своей воли. Какие-то несколько минут, но их достаточно для того, чтобы набросить аркан, которого Диру чудом удалось избежать.

Однако все придуманные магами ухищрения недостаточны для того, чтобы воскресить окончательно. Даже маги-зомби не могут существовать долго, они умирают спустя полгода или год, когда как. Заклинание, энергия души и старания создавшего зомби мага лишь на время отсрочивают гниение тела.

Келларион понимал это и рассматривал два варианта завершения ритуала воскрешения. Первый вариант — пересаживать душу из тела в тело, когда у оболочки заканчивается срок службы. Но это неудобно и энергозатратно. Ритуал слишком сложный, чтобы проводить его с периодичностью раз в год, а то и чаще. К тому же душу нельзя вселить в любой приглянувшийся труп. Переселение — сложный процесс, нужно существо, которое достаточно долго может находиться на грани между жизнью и смертью. Вампиры для этого подходят, как нельзя лучше. Из-за своего проклятия они всю жизнь находятся одной в могиле.

Отвергнув идею смены тел, Келларион понял, — для того, чтобы оживить мертвое тело, нужно вселить в него душу и подключить дополнительный источник энергии, наподобие тех амулетов, которые некроманты одевают на своих зомби. Только источник энергии должен быть в сотни, точнее, тысячи раз сильнее. Для этого подходил мощный амулет под названием изумруд Эллана, принадлежавший семье Келлариона.

Разобравшись в записях эльфа, Дир пришел к выводу, что подошел бы любой мощный энергонакопитель, с возможностью подзарядки, но изумруд Эллана был самым сильным артефактом, имеющимся в наличие у Дирона. Когда Келларион умер и ушел вместе со своей возлюбленной в загробный мир, он оставил магу свои записи и амулеты. Изумруд, содержавший внутри себя силу нескольких десятков эльфийских магов, оказался самым ценным даром.

Только вот Дир совсем не хотел завесить от украшения, которое можно потерять, снять или утратить любым другим способом. Поэтому стоило попробовать метод, который Калларион назвал «Изумрудное сердце». Он требовал «слияния» с артефактом. В чем его суть, Дирон не понимал, и это пугало. Что имел в виду старый эльф, когда писал об «изумрудном сердце»? Ритуал был прост и, в целом, понятен, не ясными казались его последствия, но маг запретил себе думать об этом, в конце концов, другого выхода у него все равно не было. Медленно разлагаться, наблюдая, как жизнь покидает тело, он не собирался.

Дир внимательно посмотрел на пол. Для ритуала все было готово: сложный рисунок, лишь отдаленно напоминающий пентаграмму закончен; свечи расставлены, в центре переплетающихся магических линий, а на импровизированном алтаре из нескольких книг покоится изумруд Эллана. Осталось только прочитать заклинание, а Дир все медлил, собираясь с духом. Судя по записям, основная сложность заключалась в том, чтобы удержать силу артефакта. Интересно, как это? И получится ли?

Наконец, мысленно обругав себя за трусость и решив разобраться с «удержанием силы» в процессе магического действа, Дирон глубоко вздохнул и произнес первые слова заклинания. Звуки древнего языка вибрировали как струны, заставляя вздрагивать и метаться пламя свечей. Воздух в комнате стал густым и вязким как кисель, дышать получалось с трудом, но Дир продолжал читать, стараясь не сбиться с напевного ритма. Каждое последующее слово давалось все труднее, магу казалось, что воздух сопротивляется, пружинит, и звуки приходится буквально выталкивать из горла.

Какое-то время с изумрудом ничего не происходило, он оставался мертвым камнем, лишь плясали отблески свечей на полированных гранях. Но вот последнее слово заклинания упало в гулкую, вязкую тишину и артефакт засветился ярче. Из его недр брызнули в разные стороны острые зеленые лучи. «Сила! Удержать силу!» — мелькнуло в голове, и Дир машинально схватил один из лучей. Пальцы обожгло болью, словно по ним полоснули острым клинком. Маг охнул от неожиданности, но нить силы не выпустил. Другой рукой он изловил еще один луч, присоединив его к первому, затем еще и еще. Скоро в руке был зажат пучок нитей, обжигающе горячих и острых. С пальцев на пол капала кровь, растекаясь по линиям магического рисунка, а рука немела. Дир, сцепив зубы, терпел, продолжая собирать оставшиеся лучи в кулак. Наконец, последний был пойман, и в руке начал скручиваться тугой жгут. Шипя от боли, Дир ухватил его другой рукой и уперся ногами в пол, стараясь удержать рвущуюся силу. Ему казалось, что он пытается остановить десяток бешеных лошадей. Из последних сил цепляясь за нити силы, Дирон проклинал Келлариона, который не потрудился описать ритуал подробно. Что делать дальше маг не знал, а собственные силы были на исходе, и он буквально терял сознание от напряжения и боли. В глазах уже клубилась кровавая муть, и сквозь это багровое марево Дир увидел, как изумруд Эллана взмыл в воздух, вспыхнул ярким светом и сгустком зеленого пламени устремился вперед. Сияющий камень ударил в грудь с такой силой, что Дир услышал звук ломающихся ребер. Тело пронзила обжигающая боль, а изо рта хлынула кровь. Вырвавшийся у мага крик сменился бульканьем, Дир рухнул на колени, а затем ткнулся лицом в лужу собственной крови. Умирать снова было так больно, как и первый раз.

Льрисса мне слишком поздно сказала о ритуале, который задумал провести сбрендивший маг. Вообще, мне было все равно, что он собирается с собой сотворить, но в душе появилось неясное беспокойство я выругалась и кинулась вниз к кабинету, переживая, что могу не успеть. Уже у приоткрытых дверей почувствовала знакомый, терпкий запах, и живот скрутило от страха. Огненный комок сжался в желудке и мешал нормально дышать. Воздух вырывался неравномерно, с хрипом, а руки задрожали. Возвращение Дира пробудило слишком много воспоминаний, о которых я предпочла бы забыть.

Я уже стояла у этих дверей семь лет назад, чувствовала тошнотворный запах смерти и знала, кто лежит там, в темной, пропитанной магией комнате. Но тогда было проще, рядом со мной находился. Стикур, он любил меня, а я не видела никого кроме него. Мне было лишь жаль погибшего мага. Сейчас, казалось, изменилось немногое, но шаг в полутемную комнату дался сложнее, и сердце сжалось сильнее, когда я увидело замершее в луже крови худощавое тело.

Дир лежал на полу в центре начерченной магической фигуры, отдаленно напоминающей пентаграмму.

— Что же ты наделал? — всхлипнула я и кинулась вперед, даже не пытаясь сдержать рыдания. Ноги подкашивались, и я не верила, что Дира можно спасти. Крови было слишком много. Но вопреки опасениям, маг медленно поднял голову, видимо услышав мои слова. Сгусток страха растаял в животе, превращаясь в волну жара. Сердце подскочило к горлу, а в голове вспыхнула одна лишь мысль: «Жив!»

— Как ты? — я хотела подбежать, но остановилась, как вкопанная. Обычно золотые глаза мага горели ярким, изумрудным огнем. Дир медленно поднялся сначала на колени, а потом встал в полный рост. Я с ужасом уставилась на его изодранную в клочья, окровавленную рубашку. На груди мага на моих глазах затягивалась ужасающая рана. Буквально через долю секунды от нее не осталось и следа, я облегченно вздохнула, но тут маг полыхнул зеленым пламенем. А я все же заорала и зажмурилась, а когда вновь открыла глаза, Дир стоял передо мной, понурив голову, а в его груди просвечивая сквозь толщу мышц, кожу и кости билось изумрудное сердце. Постепенно яркое сияние начало тускнеть и совсем исчезло. Дир медленно поднял на меня ставшие обычными глаза и едва слышно шепнул:

— Все получилось. Видимо…

Я не успела ничего сказать, так как маг начал медленно оседать на пол, пришлось подставлять ему свое плечо.

— Я так устал, — шепнул он, прежде чем отключиться.

Терпкий запах скошенной травы и цветущих кустов ренисьи[7] проникал в распахнутое окно вместе с порывами ветра. На улице собирался дождь. Небо как-то удивительно быстро затянуло тучами, и резко потемнело. У самого горизонта, где яркой полоской садилось солнце, сверкнуло несколько молний. Я вышла на балкон и облокотилась о перила. Стоило признать: отпуск пошел насмарку. Выезжать в Аскарион решили завтра ближе к вечеру. Ночью вампирам путешествовать удобнее. А я тут в меньшинстве. Подмывало отказаться от участия в этой авантюре, но как-то не вышло увильнуть, поэтому я смирилась. Заявить Льриссе и Диру в лоб: «Простите, но у меня два года не было отпуска, и я очень хочу где-нибудь потратить заработанные золотые», я не смогла. Всегда знала, что слишком слаба, и подвержена чужому влиянию. Даже годы работы в синдикате не научили меня говорить «нет» в таких ситуациях. Так что, можно сказать, я сама во всем виновата. Плакали мои мечты о блаженном ничего неделанье на солнечном берегу какого-нибудь океана.